1 марта 1929 года состоялся пленум Лысковского Городского Совета, вторым вопросом которого стояло использование Георгиевской церкви под музей. С докладом выступил Б. Самарин. Учитывая наказ избирателей в адрес Горсовета об использовании Георгиевской церкви под музей и отмечая, что последний «является большой исторической ценностью и находится в подвале из отсутствия в городе подходящего помещения и может пользоваться школами как пособие для учащихся и научными силами с изучением местного края», Пленум единогласно постановил: Георгиевскую церковь отобрать у прихожан и перенести в нее музей; просить уездный исполком санкционировать данное решение и поставить перед вышестоящими советскими организациями о разрешении использовать храм под музейные цели.
21 марта того же года Президиум Лысковского уисполкома решение утвердил и просил Губисполком разрешить его в положительном смысле.
В докладной записке Горсовета на имя Губисполкома говорилось, что Лысково с населением до 10 тыс. человек, имеет всего лишь межсоюзный клуб на 350 и кинотеатр на 250 человек, центральную библиотеку и три красных уголках при Профсоюзах. «Все эти культурные учреждения обслужить население в городе не имеют возможности», а на постройку новых помещений Горсовет средств нет, тогда как в городе находится восемь церквей, которые «часть пустуют». Об изъятии Георгиевской церкви, построенной в 1814 году князем Георгием Александровичем Грузинским, был поставлен вопрос на всех избирательных участках, и 64% проголосовали за ее закрытие. Горсовет просил Губисполком «быстрее разрешить» дело и передать храм под музей.
7 апреля состоялось общее собрание прихожан Вознесенско – Георгиевской церкви под председательством Ф.К. Хорина, на котором присутствовало 519 верующие лысковчани и деревень Неверовой и Лысой Горы. Всех же верующих других церковных общин насчитывалось 844 человека. Была заслушана информация о том, что на перевыборных районных собраниях лысковского Горсовета ставился вопрос о приспособлении храма под музей.
Следует отметить, что пространная выписка из решения Общего собрания составлена в правовом плане довольно грамотно и весьма убедительно. В ней констатировалось, что на некоторых собраниях данный вопрос был поддержан, а на части нет. В частности, на собраниях в деревнях Неверово и Лысая Гора не могли «выявить свою волю, свое отношение к церкви и заинтересованность в оставлении церкви» за общиной.
Рассматривался также вопрос «по поводу ложной заметки в газете «Нижегородская коммуна» (В небольшой заметке в несколько строк «Будни уездов», говорилось, что собрание жителей Лыскова приняли «дополнение к наказу горсовета о закрытии церквей «Егория» и «Вознесение». Уточнялось, что «церкви почти никто не посещает» (22 марта 1922).
После выступления ряда верующих и десятиминутного перерыва, единогласно была принята резолюция. В ней подчеркивалось, что религиозная община «количественно имеет в себе не менее установленного законом числа членов и объединяет всего не менее 1800 человек верующих», которые в массе своей состоит из полноправных граждан городского – рабочего и крестьянского населения. Из них – 600 человек составляли крестьяне Неверова и Лысой Горы (почти поголовно все население), для которых Вознесенско – Георгиевская церковь является ближайшим и наиболее удобным храмом. Отмечалось, что отобрание церкви лишит верующих возможности удовлетворить религиозные потребности или, в крайнем случае, «лишит всех удобств, кои сейчас имеются у прихожан, в особенности Неверова и Лысой Горы». Обращалось внимание, что «столь многочисленная община, имеется не на бумаге только, но и фактически пользуется храмом при церковных службах, посещаемость которых за раз выражается – для воскресных служб и накануне – не менее 400 – 500 человек, а в двунадесятые и престольные праздники – до 700 и более человек».
Помимо большой благоустроенности Георгиевской церкви, она имеет еще преимущество перед иными лысковским храмами в том, что не подвержена весенним затоплениям, и в период паводка ей пользуется и прочее население города.
Далее, ведя речь об истории постройки церкви, прихожане подчеркивали: по документам, хотя и числится, что она возведена усердием князя Грузинского, но «эта запись отражает не более как официальный тогдашний при крепостном праве язык для восхваления князя». По существу же «строителями, рабочими и производителями материальных средств все те же крестьяне и прочий рабочий люд Лыскова, Неверова и Лысой Горы».
Что же касается намерения использовать здание храма под музей, «предложенное частью населения, не нуждающегося в церкви», то это не «вытекает из острой местной нужды» в таком помещении, так как в городе, ввиду преобразования уездных учреждений в районные и «за полным закрытием части учреждений»,имеются и другие вполне удобные помещений для музея.
У верующих вызывало сомнение в приспособлении одного неотапливаемого помещения Георгиевской церкви, и, следовательно, потребуется капитальный ремонт всего здания, а это будет неэкономично и нецелесообразно.
Отобрание же у общины хотя бы одной зимней церкви, может лишить прихожан выполнения своих религиозных потребностей в течение всего холодного времени года, что равносильно оставлению общины на полгода без храма, «без всяких законных оснований».
Указывая на политику и конституционное законодательство Советской власти по делам религии, общее собрание подчеркивало, что на этом основании Конституция «отнюдь не включает в число своих средств репрессии в виде закрытия церквей и т.д., а «самое закрытие допускается только в обстановке действительно неустранимой… нужды и когда на лицо имеется полная реальная возможность и целесообразность приспособить закрываемое здание церкви для других общественных нужд».
От имени Общего собрания было постановлено возбудить перед Нижгубисполкомом, а в случаи надобности и перед центральными властями, об оставлении Вознесенско – Георгиевской церкви в пользовании общины. Церковному совету поручалось немедленно возбудить перед президиумом УИКа ходатайство – «считать вопрос о церкви открытым до разрешения его по существу и полностью Губернскими и Центральными органами, согласно существующих циркуляров по этому вопросу».
В ответ на это, в составленной лысковскими властями справки вновь говорилось, что прихожан при Георгиевской церкви насчитывается 545 человек и при выселении их из храма, они свои религиозные нужды могут вполне удовлетворить в церкви Вознесения и в храме на площади Володарского в полуторокилометрах, которая в то время пустовала, а также шести церквей города. Указывалось, что по 17 избирательных участков из 1612 проголосовавших 1276 высказались за закрытие храма.
4 апреля 1929 года техником гражданского строительства С.М. Степановым производится осмотр Георгиевской церкви на предмет приспособления ее под музей. В акте указывалось, что здание храма потребует разборки двух алтарей и купольного наружного креста, а также переустройство полов. На ремонт потребуется 327 рублей.
25 мая на секретном заседании Президиума Нижгубисполкома заслушивается вопрос о расторжении договора с георгиевской общиной и об использовании храма под музей. Ходатайство лысковских властей было полностью поддержано.
10 июня об этом под расписку был оповещен председатель церковного совета С.П. Ярымов. Однако через неделю последний извещал губернский административный отдел, что община обжалует данное решение в Центре. 3 июня секретариат Президиума ВЦИК информировал Президиум губисполкома о принятии обжалования верующих Лыскова о расторжении с ними договора и просил выслать в месячный срок доклад, «исчерпывающие данные» и копию постановления
Председатель Лысковского Горсовета Камнев на имя Президиума Крайисполкома составляет докладную записку. В ней он вновь повторял, что при обсуждении наказов по 19 избирательным участкам было постановлено Вознесенско – Георгиевскую церковь закрыть и приспособить ее под музей, так как «последняя, нося мировую ценность, не имеет соответствующего помещения, отвечающему действительной потребности и находится в полуподвальном помещении здания уездисполкома вдали от центра города».
На переоборудование здание летней Вознесенской церкви под музей потребуется 600 рублей. Что же касается отдельно стоящего здания Георгиевского храма, то, ввиду жилищного кризиса, власти намеревались использовать ее под общежитие для слушателей Педагогического техникума.
В свою очередь, временно исполняющий должность начальника административного отдела Краевого административного управления Валашевич составляет для президиума ВЦИК свой проект доклада, в котором повторялись основные тезисы предыдущего документа.
19 декабря 1929 года Президиум ВЦИК отклоняет просьбу верующих о пересмотре решения по поводу закрытия Георгиевской церкви, объявляя прихожанам, что постановление Президиума Крайисполкома вступило в законную силу.
Однако верующие не успокоились, и направляют жалобу в Крайисполком. В ней говорилось, что в середине января 1930 года была закрыта и опечатана зимняя часть Вознесенско – Георгиевской церкви. Прихожане считали такие действия незаконными по следующим обстоятельствам. Во – первых, согласно действующему закону «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 года ликвидация молитвенного здания допускается исключительно в том случае, если здание необходимо для государственной или общественной надобности. Но не могло быть и речи о какой бы то ни было необходимости в отношении закрытого храма, так как до сих пор он оставался опечатанным без всякого использования властями, так как по имеющимся сведениям здание признано непригодным для какого бы то ни было применения. «Таким образом, – говорили прихожане, – на лицо отобрание храма и только ради отобрания без какой-либо цели, что противоречит основному декрету «Об отделении церкви от государства от 23/1 1918 года, всему дальнейшему законодательству по данному вопросу и политике Советского законодательства».
Во – вторых, верующие обращали внимание, что ст. 10 Закона от 8 апреля 1929 года предоставляет религиозному обществу право пользования одним молитвенным помещением. Закрываемая же часть Вознесенско – Георгиевского храма составляет его зимнюю часть. Заявители предположили, что «может быть, это обстоятельство и послужило основанием к закрытию». Но в данном случае, говорили они, возникает «явное недоразумение»: рассматривать два помещения Вознесенско – Георгиевского храма как два отдельных нельзя, потому что обе его части «по существу и территориально составляют одно целое – одна часть летняя, другая – зимняя. Оборудовать отоплением летнего храма не представляется возможным по техническим соображениям. Следовательно, закрытие зимней части церкви повлечет за собою «оставление религиозной общины без храма на три четверти года».
Обращалось внимание, что отобрание здания повлечет за собой лишение многочисленного общества верующих, насчитывающих более 1500 человек, возможности удовлетворения своих религиозных потребностей. «Закончившаяся 20 – го марта с.г. перерегистрация состава общины показала, что община выявила свою волю на существование», а потому прихожане, безусловно, имеют право пользоваться храмом в течение всего года, а не только летом.
Делался вывод о том, что лишение верующих их прав незаконно и «противоречит духу и политике Советского законодательства и является искривлением центральной линии, вопреки директивы ЦК ВКП от 15 марта 1929 года».
На основании изложенного, прихожане убедительно просили «отдать срочное распоряжение о немедленном возвращении храма» в их пользование.
В ответ на это, инспектор Административного надзора Бородин просил начальника Лысковского районного Адмотдела объявить под расписку религиозной общине, что Президиума ВЦИК отклонил их просьбу о пересмотре постановления Крайисполкома о закрытии Георгиевской церкви (ЦАНО, ф.2626, оп.2, д.73).
Так закончилась лысковская дилемма между храмом и музеем, и, конечно же, в пользу последнего. Иначе и не должно было в ту антирелигиозную эпоху, когда в массовом плане богослужебные здания закрывались, уничтожались или в лучшем случае приспосабливались под культурные учреждения, благодаря чему эти храмы и дошли до нашего времени.