Газ в село проводил приход. Беспрецедентный случай, когда хлопоты, связанные с появлением голубого топлива, взял на себя именно приход сельской церкви: хождение по инстанциям, оформление многочисленных бумаг, которые писались от его имени, сбор и поиск финансовых средств (в результате жители заплатили очень незначительную сумму). Но не было бы в Шершове ни газа, ни асфальтовой дороги, ни новой электроподстанции, если бы не староста Троицкого храма Владимир Пономарев, теперь — отец Владимир.

Его простой деревенский дом — прямо напротив церкви. В проулке — будка, в которой обитает замечательный дворняга Тим. До того умный! Чтобы мы смогли пройти, батюшка взял его за поводок и препроводил в собачье жилище, а когда подошли сюда снова, Тим со скорбным видом сам туда залез, хозяину осталось только накинуть крючок.

В его доме просто и уютно. Хотя времени у батюшки на то, чтобы сидеть дома, практически нет. Встает в пять утра, а то и раньше, ложится за полночь. Иерей Владимир Пономарев — настоятель трех приходов Перевозского благочиния. К тому же помощник благочинного по взаимодействию с Вооруженными силами и органами правопорядка.

Много послушаний? Это еще что. В первые годы жизни в Перевозском районе должностей было еще больше. Учитель и заместитель директора по хозяйственной части в сельской школе, староста храма и председатель приходского совета, псаломщик и алтарник, староста села и, наконец, депутат Земского собрания района. Но обо всем по порядку.

Расстрелянные фрески

Владимир Пономарев родился в Кировской области в селе под названием Утманово, на берегу полноводной реки Юг. Отец — служащий в колхозе, мама — продавец в сельском магазине. Все детство будущего священника прошло в храме. Правда, недействующем. Огромная шести­престольная Ильинская церковь в селе служила и ремонтной мастерской, и складом, и конторой. Здесь же размещались радиорубка, электростанция и другие колхозные службы.

— Мы, дети, ходили туда ежедневно, — вспоминает батюшка, — отец в колхозе работал, да и просто. Храм большой, трехэтажный. Интересовались, конечно, и тем убранством, которое было сохранено. Там же фрески можно было посмотреть. Конечно, боролись с религией, и их, наверняка, пытались уничтожить, но это же очень высоко. Чтобы их как-то убрать, даже стреляли. Помню, рассматривали в бинокль следы от пуль.

Бабушка Володи много молилась, а вот родители не были воцерковленными, да и в школе внушали, что Бога нет. Мальчик, случалось, пускался с бабушкой в разговоры: «Бога нет». — «Как же нет? Он был, есть и будет». — «А как бы Его посмотреть?» — «Это дано не всем».

А раз нельзя посмотреть, значит, нет. Так думал мальчик, которого, между прочим, если с отчеством, звали Владимиром Ильичем. К тому времени Гагарин в космос полетел и Бога тоже не увидел. Однако к десятому классу мысли о Боге стали закрадываться в юную голову, и, уже будучи студентом Кировского политехнического института, Владимир Пономарев в первый раз пришел в храм. Правда, как на экскурсию. Но осталось от того, первого посещения чувство какого-то тепла и благолепия.

— Заходил в церковь я тогда редко, но регулярно, примерно раз в два-три месяца, — вспоминает отец Владимир. — После института уехал на Камскую ГЭС, в Пермь. Потом — армия. Служил на Урале, и вот однажды во время командировки зашел в храм в Свердловске. И именно там вдруг осознанно возник вопрос о присутствии Бога. И душа моя содрогнулась…

Уникальная операция

После армии Владимир Пономарев стал работать в атомной энергетике. Сосновый Бор под Ленинградом — первое место службы (именно службы, ведомство-то было полувоенное). В этом закрытом городе он познакомился со своей будущей матушкой, тогда просто миловидной девушкой по имени Галина. Через некоторое время молодой семье предложили работу на строящейся Игналинской атомной станции в Литве.

Она должна была стать самой крупной в мире. Таковы, во всяком случае, были энергетические планы Советского Союза. Два блока АЭС были сданы, потом пришла перестройка. Семья, где к тому времени подрастали двое сыновей, жила в городе Снечкусе. Очень красивый, благоустроенный город, по сути, резервация русских в Литве. Вслед за трагедией страны к Пономаревым пришла личная трагедия. В 1989‑м Владимир попал в автомобильную аварию, и ему оторвало ногу. В самом прямом смысле.

— В то время я уже жил с твердой уверенностью, что помочь может только Бог, — вспоминает священник. — И по Божиему благоволению врачи тогда провели уникальную операцию, и ногу пришили. И пусть она короче, пусть она болит и приходится носить специальную обувь, но это моя нога! Светила в Москве занимались этим случаем, и кто-то даже защитил диссертацию. В общей сложности я провел в больницах три года.

Владимир остался инвалидом. Работать было нельзя, плюс все эти перестроечные коллизии, взрыв национализма… И семья решила уехать в Нижний Новгород, на родину Галины.

— В России нам пришлось пройти через испытания и унижения, которые были установлены для въезжающих из бывших республик СССР. Русских в Россию не пускали, нужно было доказать, что ты — гражданин России. Это были муки мытаря, — горестно вздыхает священник.

Но гражданство они все-таки получили. Жили в небольшой квартире родителей Галины. Найти работу, за которую платили бы хоть сколько, в девяностые было очень сложно, существовали на пенсию родителей. В один момент поняли: чтобы просто не голодать, надо ехать в деревню. Будущий батюшка стал подыскивать жилье, однажды оказался в Шершове.

— Меня храм, действующий рядом с домом, просто поразил, — говорит отец Владимир. — Сама атмосфера старинной церкви, очень доброжелательное отношение людей — все это так легло на душу! На семейном совете решено было переезжать.

В депутаты

Больше 30 лет Пономаревы живут в доме напротив Троицкой церкви. А в округе отца Владимира знает практически каждый. Не лично, так понаслышке. Добрая молва пошла еще до того, как он стал батюшкой. Переехав в село, Пономаревы крепко занялись хозяйством. Сад, огород, живность… Совершенно городская Галина Федоровна взялась за это с энтузиазмом, и труды оказались не напрасны. Урожай уже в первый год был замечательный. А Владимир Ильич развернул другую деятельность, более свойственную его натуре, — общественно полезную.

Они с супругой устроились на работу в школу села Тилинина. Галина Федоровна преподавала технологию. Ее муж — экономику, географию, черчение, был еще заместителем директора по хозяйственной части. На селе с кадрами к тому времени стало уже сложно, и человек с уровнем образования, как у будущего батюшки, стал просто находкой.

— Школу построили в 1991 году, но с различными нарушениями, — рассказывает отец Владимир, — в том числе в отопительной системе. Было холодно. Я тогда заразил своими идеями всех учителей: мы пропадали там днями и ночами — и довели школу до ума, то есть все отладили, отремонтировали. Она была признана лучшей в районе.

Когда началась кампания по «реструктуризации» сельских школ, учебное заведение закрыли. Владимир Пономарев там уже не работал. Он учительствовал всего три года, потом стал старостой шершовского храма. Собственно, до этого он совмещал работу в школе и обязанности помощника старосты церкви. К тому же во второй год жизни в Шершове Владимира Ильича выбрали сельским старостой, еще он помогал верующим в других селах. В соседнем Ягодном появился поклонный крест — это Шершовский приход хлопотал. И так полюбился народу его председатель, что Владимира Пономарева выдвинули в земское собрание.

— Я почему дал согласие (конечно, получив благословение)? Чтобы изменить точку зрения относительно православия людей, власть предержащих, — вспоминает батюшка. — Депутатский срок — четыре года. Потом я отказался. Не могу сказать, что моя попытка увенчалась большим успехом, но возымела действие. Например, директор нашего Перевозского строительного колледжа возле учебного здания храм возвел.

Слушать Господа

Отец Владимир — священник, можно сказать, молодой. Рукоположен всего два года назад. Конечно, мысли о священстве возникали и раньше, но… А тут сам Господь указал, что пора. Настоятель, пожилой протоиерей Дионисий Хлонин, скончался прямо во время Божественной литургии на летнего Николу, в день своего рождения.

— Он причастился, причастил всех, сказал проповедь, мы его поздравили — и вдруг обмяк, отошел ко Господу. Храм остался без настоятеля, пришлось мне, — вспоминает батюшка. — Знаете, служба и служение — настолько разные вещи. Рукоположение очень меняет человека! Это трудно передать словами, но присутствие Божие сразу ощущается. С этой опорой духовной и хозяйственные дела у меня стали решаться легче. Просто надо чувствовать, когда тебе Господь благоволит, а когда говорит: «Подожди, не время». Уметь слушать Господа очень важно.

Отец Владимир по-прежнему весь в заботах. Два его храма восстанавливаются, третий, шершовский, требует ремонта. Как, к сожалению, и души многих окружающих батюшку людей, прихожан и тех, кто далек от Церкви. Они тоже ждут своего рода «реконструкции», и тут не цемент и бетон нужен, а пастырь добрый…

Кстати, Троицкая церковь в Шершове до сих пор отапливается печкой-буржуйкой. Во время газификации, когда ветка уже была подведена, выяснилось, что не хватает денег. Встал вопрос, на что потратить оставшиеся: газифицировать храм или жилые дома? И то и другое никак не получалось. Приход решил проблему в пользу села.

Надежда Муравьева

Газета “Ведомости Нижегородской митрополии”