Священномученик Вениа­мин родился 10 октября 1892 года в селе Негоново Макарьевского уезда Нижегород­ской губернии в семье псалом­щика. Родители его — Ксенофонт и Анна — были глубоко верую­щими людьми; они воспитывали десятерых детей: пятерых дочерей и пятерых сыновей. Как и боль­шинство многодетных сельских жителей в дореволюционной Рос­сии, семья Владимирских жила небогато и часто испытывала нуж­ду. Псаломщик Ксенофонт Вла­димирский сорок лет прослужил на разных приходах Нижегородской епархии (с 1862 по 1902 год).

По воспоминаниям родных, младший из бра­тьев Вениамин вырос высоким красивым пар­нем, настоящим богатырем с веселым и до­бродушным характером. Господь наградил его не только редкостной силой — юноша мог зубами поднять мешок пшеницы, — но и хорошим голо­сом. Не поддаваясь общему для молодежи начала XX века падению нравов, он никогда не пил, не ку­рил и не сквернословил.

В 1909 году Вениамин окончил Лысковское Духовное училище, а на следующий год получил диплом сельского учителя. В 1912 году его опреде­лили на должность псаломщика к Троицкой церк­ви в село Линьково, где последние годы жизни служил его отец и жила его мать Анна Михайлов­на Владимирская. Через три года его официально утвердили в этой должности и включили в церковный клир.

В 1921 году Вениамина призвали в ряды крас­ноармейцев и отправили служить в Москву. В свя­зи с этим в селе Линьково прихожане стали обсуждать вопрос, оставлять его за их приходом или найти другого на эту должность, так как, находясь в армии, псаломщик не сможет служить. Родной брат псалом­щика, местный учитель Николай Владимирский, учитывая на­строение прихожан, словесно и письменно заявил на собрании об отказе Вениамина от занимае­мой им должности. И в декабре 1921 года псаломщик села Линь­ково Владимирский был офици­ально епархиальными властями отчислен за штат.

Вернувшись из армии, Вениа­мин вновь стал жить в доме родителей, при этом он и не помышлял о рукоположении в сан, лишь об­стоятельства личного характера привели его к цер­ковному служению в качестве диакона.

Приглянулась ему красавица из ближнего села Просек — Евдокия, дочь диакона Сергея Алексан­дровича Тирского. В это время (в 1922 году) по Нижегородской губернии распространилась эпидемия брюшного тифа. Умирает от болезни сестра невесты семнадцатилетняя Елизавета, заболевает и ее отец, диакон Сергий, а затем и сама Евдокия. Накануне поста, в Прощеное воскресенье, отец Евдокии бла­гословляет выздоравливающую дочь и Вениамина на брак, и они венчаются в Троицком храме села Просек. Столь исключительный день венчания был назначен потому, что приближался Великий пост, а церковь оставалась без диакона.

Будучи на смертном одре, диакон Сергий сказал своему зятю: «Будешь служить здесь». Так по его благословению Вениамин Владимирский остался служить диаконом до конца своих дней в селе Про­сек. Диакон Сергий Тирский вскоре скончался и был похоронен рядом с храмом в церковной ограде.

Молодая семья поселилась в зажиточном доме ма­тушки Евдокии, расположенном напротив Троицкой церкви. Матушка была строгой и благочестивой жен­щиной, до революции она окончила в Нижнем Новго­роде гимназию и работала в Просеке учительницей.

За их домом был обширный сад и огород. Отец диакон очень любил работать на земле и ухаживать за садом, что делал очень умело: сам копал, сажал и подрезал деревья и кустарники.   Часто   односельчане просили   его:   «Диакон   Ве­ниамин, приди, устрой наш сад», — и он никогда не от­казывал. Да и колхозный сад ему доверяли, где он трудил­ся   из-за   нужды.   Впослед­ствии   научил   он   работать в саду и своих детей.

В 1930-е годы месте с диа­коном Вениамином в Троиц­ком храме служил настоятель протоиерей Апполон Нечаев. Батюшка этот был уже в пре­клонном возрасте и прожи­вал со своей дочерью в доме рядом с церковью. Служил батюшка Апполон с диако­ном Вениамином исправно, по уставу, служб никогда не пропускали. Любили при­хожане на службах слушать, как поет диакон. Высокий, статный, с сильным голосом, он и по сей день хорошо помнится односельчанам и родствен­никам. Всегда строго соблюдал посты. После службы, как прави­ло, отправлялся исполнять требы. Его знали все — и стар и млад, многим жителям Просека он при­ходился крестным отцом.

Отец Вениамин очень лю­бил детей. Господь послал им с матушкой Евдокией троих де­тей: старшая дочь Нина роди­лась в 1922 году, сын Сергей — в 1924 году и младшая дочь Елизавета — в 1926 году. В даль­нейшем все дети отца Вениами­на стали учителями и всю свою жизнь посвятили воспитанию детей.

«Он всегда был внимательным, — вспоминает его невестка Ираида Алексеевна, — никогда в храме мимо ребятишек не пройдет: то за носик их тронет, то копеечкой одарит. Всегда аккуратный, чисто одет. Бывало, идет по улице и все, что есть в карманах, де­тишкам раздает».

Со всеми людьми отец Вениамин умел поговорить, всегда доброжелательно, ласково, либо с шутками-прибаутками, никогда не грубил, людей старался не оби­ жать, всех почитал. Жили они с матушкой Евдокией в люб­ви и согласии. И жена, и его теща называли отца диакона дома не иначе как «Венюшкой», а односельчане с ува­жением говорили: «диакон Вениамин».

Служение его и священни­ка Апполона Нечаева в Про­секе продолжалось до осени страшного 1937 года, когда в Нижегородской епархии развернулись массовые ре­прессии духовенства. Перво­го арестовали именно отца Вениамина, как наиболее заметную личность в селе. Накануне в его дом приш­ли представители местных властей и районного НКВД и предложили добровольно оставить служение в храме Божием, но получили отказ от диакона. Об этом предложении отец Вениамин сам объявил народу в церкви. По словам свидетелей, он вышел на правый амвон храма и произнес:

– Мне сказали: откажитесь от сана диакона и останетесь дома, никто вас не тронет.

И тут же твердо добавил:

– Но этого я сделать не могу.

Прихожане поняли, что он прощается с ними. По­сле этого публичного выступления семья каждую минуту ждала ареста, вздрагивая от каждого стука в дом.

Сотрудники НКВД явились за отцом Вениамином очень быстро. 15 сентября 1937 года в доме диако­на произвели обыск и его арестовали. Перерыв все, люди в форме нашли только на чердаке подшивку старых журналов «Нива», которые любил читать отец диакон, и устав партии «Союза русского наро­да». Были изъяты также фотографии и финский нож. На этих уликах впоследствии и было построено об­винение. Когда его уводили, пятнадцатилетний сын Сергей вцепился в него, кричал: «Папка, не уходи! Пустите папку!» Но его грубо отшвырнули и отца увели.

На следующий день Евдокия Сергеевна с сыном ездили в райцентр Лысково и пытались что-нибудь узнать об отце Вениамине, оставить ему передачу. Но говорить с ними отказывались, передач не при­нимали, сказав только, что в лысковской тюрьме его нет. И еще тридцать лет сын Сергей Вениаминович пытался добиться сведений о своем отце и его реаби­литировать. Лишь спустя годы стало известно о его праведной мученической кончине.

Из Просека отца Вениамина действительно увез­ли в райцентр, где продержали только одну ночь, а затем вместе с другими арестованными священнослужителями и мирянами отправили в горьковскую тюрьму. Там всех согнали в холодные бараки. Кто был немощен и слаб, умирал от холода и голода, иных выводили партиями и расстреливали.

Вместе с другими семнадцатью священнослужи­телями Лысковского благочиния отца Вениамина об­виняли в принадлежности к «церковно-фашистской диверсионно-террористической и повстанческой организации», возглавляемой протоиереем Николь­ским.

Единственный допрос отца Вениамина состо­ялся спустя полтора месяца после ареста, 4 ноября 1937 года:

– Вы арестованы как участник церковно-фашистской организации. Признаете ли вы это?

– Виновным себя не признаю.

– Следствию известно, что вы проводили антисоветскую агитацию среди населения. Признаете ли вы это?

– Нет, не признаю. Антисоветской агитации среди населения я никогда не проводил.

– Материалами следствия установлено, что вы имели холодное оружие. Расскажите, для какой цели вы его имели?

– Да, это верно. Холодное оружие (финский нож) я имел и хранил его у себя в доме. Приобрел я его в 1933 году для своего сына, который сильно просил купить ему финский нож, что и было сделано мной, но его, то есть финский нож, не отдавал сыну, так как он был еще маленьким.

– Следствию известно, что вы его хранили и име­ли для совершения террористических актов. Вы это признаете?

– Нет, не признаю. Такой цели у меня не было, чтобы совершать террористические акты.

– Вы признаете, что вы незаконно хранили финский нож?

– Да, я это признаю. С моей стороны была до­пущена ошибка в том, что я хранил финский нож не­законно.

– Следствию известно, что вы завербованы в контрреволюционную организацию благочинным Никольским и под его руководством проводили контрреволюционную подрывную работу.

– Я это отрицаю, никакой контрреволюционной подрывной работы я не проводил и в организации не состоял.

В обвинительном заключении следователь за­пишет, что Вениамин Владимирский «…являет­ся активным участником церковно-фашистской диверсионно-террористической и повстанческой организации, возглавлявшейся попом Никольским, по заданию которого проводил контрреволюцион­ную работу среди антисоветской части учительства, привлекая его к контрреволюционной подрывной деятельности организации, систематически вел сре­ди колхозников антисоветскую агитацию за выход из колхозов, распространял пораженческие слухи о скорой войне и падении советской власти. Винов­ным себя не признал, но показаниями других обви­няемых изобличается».

Решением Тройки НКВД по Горьковской обла­сти от 11 ноября 1937 года диакон Вениамин Вла­димирский был приговорен к расстрелу. 20 ноября 1937 года приговор был приведен в исполнение.

Родным же и близким священномученика Вениа­мина было сообщено, как это часто делалось тогда, что он умер в заключении. После ареста отца диакона семья его осталась без кормильца. Фактически сразу же у них отобрали сад и землю, которую обрезали под самый дом, и отдали все колхозу. Матушка Евдокия никуда не могла устроиться на работу как жена вра­га народа, с большим трудом ей удалось устроиться лишь санитаркой в роддом. Чтобы прокормить детей, ей приходилось подрабатывать шитьем на дому.

 

После ареста отца Вениамина престарелый свя­щенник Апполон Нечаев помогал чем мог семье диакона. Зайдет, бывало, сбоку к их дому, чтобы его никто не видел, постучит тихонько в окошко и ска­жет: «Матушка, примите Христа ради!» — и подаст матушке Евдокии хлеба или муки, что прихожане к нему в храм принесут.

22 ноября 1937 года арестовали и самого отца Апполона, шестидесятидевятилетнего старика. Спустя месяц, 11 декабря 1937 года, протоиерей Апполон Нечаев был расстрелян.

 

Составитель: Дегтева О. В.

Текст публикуется по книге

«Жития святых, новомучеников и исповедников земли Нижегородской»,

изданной Нижегородской епархией.